«Однажды» в Мюзик-Холле... Это большой зал. 1500. Ещё и Питер. Знакомых – тысяча. У гримёрной –охранник. «Извините, сейчас нельзя, они в фойе выйдут через полчаса». Но кто-то прорывался с благодарностью и болтовней. Сбежали мы в полном составе ко мне домой.

После спектакля заснуть невозможно. Нашли огромный ПАЗЕЛ в мешке, без картинки... К трем утра поняли, что собираем «Однажды». Самолёт у меня в пять. Заснул в ванной, разбудила Штык с кофе бессмысленной крепости. В машине спал. В самолёте спал. В поезде спал.  На станции Эйзенах в вагон вошла девчушка лет тринадцати...

...Скуластая, с мощными плечами. Села точно, сразу приняв позу сидения. Одновременно  рука легла на сумку. Лицо повернулось к окну. Потом нагнула голову. Вытянула вперед руки и сжала кулаки. Распаковала сумку и стала есть. Съела йогурт. Маленький бутерброд с колбасой. Целый длинный огурец. Всё было завернуто ей самой, я был в этом просто уверен. На еду не смотрела. Смотрела в окно. Один раз обернулась на меня. Я не успел отвернуться.  Мы просто посмотрели друг на друга. Вышел в тамбур помахал ногами, повертел задницей, похрустел костями, разулыбался, пошел к своему месту. В проходе она остановила меня – вопросом и глазами.

– Ты гимнаст?
– Нет. Танцор.
– А я гимнастка.
– I see.
– You see what?
– I mean – it’s clear. (Блин, что я несу?).
– What clear?
– Your shoulders.

Засмеялись одновременно. Пришла весна и ударила смерть.

– Большие?
– Сильные.
– Я турник люблю.

Я стоял в проходе. Поезд смотрел на нас.

– Куда едешь?
– В Лейпциг. В Дрездене пересадка. Тренировка и показательные в четвёрке.
– Я в Дрезден.

Я облокотился на соседнее кресло. Мы были в ритме. Разговор поддерживала она. И паузы объявляла тоже. Достала булочку. Точнее – половину. Половину половины предложила мне. Я отказался. Предложил принести кофе. Она отказалась. Рассказал про котов в обнимку на крыше: «если бы у меня было бы две дохлых крысы – я бы одну подарил тебе!».

Она резко хохотнула и подняла большой палец. Вагон думал нехорошо.

– Ты музыку любишь?
– Я под нее танцую.
– Я тоже. Только тренер свою ставит.
– Давно в спорте?
– С семи. Сейчас  уже четырнадцать.
Классные джинсы.

Она всё знает,- подумал я. С ней все можно.

– Сколько ещё?
– До восемнадцати. Потом в тренеры.
В Братиславу зовут.

Мы легко и синхронно вышли в Дрездене. Её не встречали. Она перебросила сумку на дальнее плечо. Секунда и пошли бы вместе. Она ударила меня в грудь.

– Success!
– Тебе тоже.

Подняла кулак, не оглядываясь.

Я долго вертелся прикуривая. Когда поднял глаза наш (наш?) поезд улетал, но почему-то обратно. Что там Энштейн заметил? Что, глядя на проходящий поезд, не скажешь – где у него начало. А вдруг он с огромной скоростью сдаёт назад?

На площади зевнул, думая, что оглох. Но ничего не изменилось. Здесь тихие машины.