NOW - 10.06.2007

11. 06. 2007
русскийdeutsch

NOWThere’s no chance to avoid the questions.

“Anton, what is your new performance “DIAGNOSE” about?”

I will search for the words again, not to offend someone and not to burst into tears because of the nonsense I’m talking.

OK. Apparently I’m a prosperous person. (Slava, give me back a million!). I don’t buy things. However I stare in the shops’ windows just like the Korean women stare at Dima Abramov.

DEREVO already has everything that may be necessary for the realization of creative ideas.

There’s a photo of Bonnie Parker in my purse next to the driving license, since she’s looking like Lena Iarovaia and Shtyk in their birthday suits.

I can’t eat. All the last ten years I have wanted to. My weight must be 59 kilograms. Between rehearsals and performances I go mad and shout at the partners. I’ve learned to sleep in the day and visit the places I need while sleeping.

So now to the “DIAGNOSE”.

April 2006 they found hepatitis C in some final form in me. We took the camera to the hospital.

In a shadeless voice the doctors said that I have three years more, the last of which definitely would not be pleasant. Alisa gave a silent hem and made a close-up of me. I was looking very angry.

Or there’s intensive therapy. Six months. According to the last statistics, positive chances for a cure are 37 percent against 63 percent negative. The medicine is new, its effects aren’t studied and well-tested yet. I wouldn’t be allowed to stay among people because of the side effects – depression, weakness, fiber, claustrophobia and more. It would be possible under the constant supervision of a doctor. It would be a chance.

I agreed to try the therapy and expended a lot of energy and paper to avoid the hospital. 672 pills, 96 pricks. In Edinburgh I weighed 55 kilograms already and was convinced that the consequences of this chemistry are really unknown and thought that they should analyze me.

Various things happened to me. I hardly remember the performances. The guys knew the story and were bearing up well. However they say I wasn’t completely myself.

After the sixth medical examination right before the “Totentanz” action in the Dreikönigskirche in Dresden in March 2007 my dear doctoress said that I had won. Alisa photographed her hands. We were hugging a little bit longer than usual.

I told the guys about it. As I heard my voice I realized that it was another Anton. The old one disappeared some time that summer. All my performances after Edinburgh: “Mad in Japan”, “Wolve’s Tango” in Kronstadt, “x0” and all the actions and dances, and “ROBERT’S DREAM” and the “DIAGNOSE”, and interviews, and the white contact lenses – they all are creatures of another human being.

So we are living with it so far.

A form of the performance: reconsideration of the Great Love that covered the sky in March 2006. A task of the performance: to meet the old Anton.

I will wear clothes in the performance.

01_Diagnose. Photo - Anton Adasinsky02_Diagnose. Photo - Maxim Didenko03_Diagnose. Photo - Anton Adasinsky04_Diagnose. Photo - Anton Adasinsky
05_Diagnose. Photo - Anton Adasinsky06_Diagnose. Photo - Maxim Didenko07_Diagnose. Photo - Elena Iarovaia08_Diagnose. Photo - Maxim Didenko
09_Diagnose. Photo - Anton Adasinsky10_Diagnose. Photo - Maxim Didenko11_Diagnose. Photo - Anton Adasinsky12_Diagnose. Photo - Maxim Didenko
13_Diagnose. Photo - Elena Iarovaia

Original text: Anton Adasinsky
English text editor: Jennifer Williams
Photo: Anton Adasinsky, Maxim Didenko, Elena Iarovaia
Photo design: Elena Iarovaia


Tags:  

You must be logged in to post a comment.

  1. Arefieva Olga Says:

    Антон, я этого всего не знала. Но чувствовала что-то. Извини, что знаю о тебе не все… С любовью, какой-то не такой как прежде, но немного другой.
    Оля

    Приснился сон. Я поехала на дачу очень далекую. Вроде бы там у моих родителей был домик. Я поехала туда поздней осенью, когда там никто не жил. И увидела, что там Антон живет. Не совсем в деревне - деревня вся пустая, а там рядом вроде какого-то здания (нежилого), или возвышения. Его верх - плоскость, плоское такое место, и он там живет под открытым небом.
    Я увидела и пришла туда, очень удивлялась что он там. И сказала: не боишься ты здесь жить один? Он говорит: то, чего здесь надо бояться, - это не люди. Я спросила: а что? Он назвал слово, я его вспомнить не могу, в общем на “А” имя какого-то божества. Я спрашиваю: чего его бояться, чем оно опасно? Он отвечал что-то не совсем понятное.
    Он спал там, у него был костер и лежанка, лежанку он называл “кукла”. К нему пришел бомж, и я увидела, что он там живет не один. И он говорит: они ко мне приходят, потому что моего хотят выпить. В бутылке был сладкий алкоголь, бомж хотел это выпить, Антон себе тоже налил и тоже стал пить. Я очень удивилась. У него тряслись рук, я поняла, что он пьет. Он сжал деньги и стал давать их этому бомжу, чтобы он сходил в магазин. Я говорю: неужели ты пьешь? А он сказал: почему бы и нет?
    И еще оказалось, что он летом жил рядом с этой деревней, а я там была, но понятия не имела. Я прямо удивлялась, что не знала, что он живет так совсем рядом, и можно было прийти.
    И мы пошли вдвоем через лес в магазин. Я гладила его руки, говорила: что с тобой стало, почему ты так? У него были очень красивые руки, а все остальное было другим, каким-то испорченным. Я сказала: все, что у тебя осталось - это руки. Зачем ты пьешь? Он произнес какую-то красивую пафосную цитату, стихотворение начал читать. Я сказала: ты похож на Диброва вот этими красными губами, вот этим наигранным пафосом, вот этим алкоголизмом. Он вначале как-то дернулся: вот еще одно, все говорят, что похож, а потом замолчал.
    Я ему сказала: почему ты здесь, возвращайся, зачем? А он вдруг стал мне говорить: я очень виноват, у меня чувство вины, поэтому здесь все так. Я говорю: почему? С какой-то экзальтацией он начал кричать: думаешь, ты одна такая, чью душу я украл? Много таких! А моя душа - она плаксивая, плачет! Все, что я ей дал - поблажку: разрешил молиться. Он произносил это пронзительным бабьим голосом и стал похож на пидора, женоподобного мужичка. Мы уже совсем подходили к магазину, и это звучало фальшиво. Было понятно, что “плакать и молиться” - это не нормально молиться, а вот так хныкать. Вокруг уже были люди местные, и они слышали его голос, я подумала, что он похож на петуха в тюрьме, на опущенного, и что как бы им это не стало видно. Он был таким жалким. Какая-то отвратительная местная женщина, как бывают алкоголички и одновременно проститутки, в зеленом кримпленовом пальто, с накрашенными губами - ему кинула монету. А он ее поймал и бросил куда-то дальше в людей, которые заходили в магазин. Я увидела, что она его жалеет и хочет дать ему денег. Не понимает, как это сделать, и что деньги у него есть, такой он был жалкий. Мы зашли в магазин, вначале показалось, что тот прилавок, где продают водку, не работает или закрыт. Потом увидели, что он работает, продавщица стоит, смотрит, и нет ни одного человека, все вокруг толпятся за чем-то другим. Мы оказались прямо у прилавка, и он прямо-таки просиял от того, что мы первые. У него в руке были деньги, он собирался покупать спиртное, у него прямо тряслись руки. Я стояла рядом и тоже сопереживала его желанию купить. Не помню, покупал ли он, видимо да. В витрине рядом лежала колбаса слишком темного коричневого цвета. Продавщица говорила: вот мы срежем краешек, вот покупайте. Там уже лежало несколько срезанных краешков, и сам кусок был такой заветренный. Я говорю: не бери ее, а он купил. Говорили еще: можно я останусь с тобой на той плоскости, буду с тобой. Он отвечал: нет, я тут под открытым небом в лесу. И я поняла, что ему там с этими страшными бомжами лучше.
    Потом я спала рядом со своим отцом почему-то.

  2. Mandy Gordon Says:

    You shed yourself like a snake sheds its skin. Why look back???

  3. Olya Petrakova Says:

    Love you, guys, the same. No, more intensely, with Duende. You are a definite presence in this world and it is felt all the way here, at the dirty, dusty Santa Monica Beach, which tenaciously churns human excrement & seaweed, desprately trying to clean oneself. I want to meet you now even more than ever. Next year, I hope.

  4. ramona Says:

    u menya zastlalo glaza ia ni4ego ne vigu i ne slishu posle etix slov

    anton
    antooooooonnnnnn…….

  5. Ники Says:

    мы могли потерять могли вообще не найти и теперь узнаем об этом
    мне хочется жить от этих встреч просто хочется жить а остальному научусь
    есть у кого и есть чему
    спасибо за силу, если это сила
    и встречи
    будут новые встречи

  6. гала Says:

    люблю

  7. en Says:

    Кетцаль был какой-то странный в Питере в этом году. Какой-то разорванный. Было ощущение сломанного механизма. Я тогда подумала «Наверное, Антон заболел». А он не заболел, а наоборот выздоровел. Только это был не Антон. Вернее Антон, но другой. Может показалось…

    А у Диагноза будет хороший конец? Должен быть хороший. Странно, вроде победил, а все как-то грустно

  8. Serge Shamakhov Says:

    Апрель в Питере. Невозвратность. Увы, мне не воскресить того себя, который впервые увидел Дерево. И, спасибо Будде, глупо искать того, что увидел год назад, - здесь и сейчас уже другое Дерево и другой ты…

    Священное древо Кецалькоатля покрылось цветами в этом году, этой весной, - время пернатого змея не прошло… - этой весной Кецаль обрел не “счастливый конец”, но радость от ощущения вечности…

    А какую концовку обрел Robert’s Dream! Чем же Вы его завершаете не для русскоязыких?..

  9. Зоя Says:

    Пока есть что сказать- говори. А будет необходимость уйти на дно и раствориться- сделай это. Антон- ты сплошное сердце, дух, даже не зная тебя лично только посредствам интуиции, это наглядно в каждом кадре.
    Смерти нет, там где ты. Ничего не бойся, даже потеряв себя. Ты феникс, искусство переформирования- твоя сущность. Обожаю тебя и всё что с тобой связано. Всё на кончиках твоих пальцев. Вера и воля- вот твои лекари, доверяйся им безостатка…LOVE YOU…

  10. natalia Says:

    Антон, ничего не знала о вашей болезни.
    Чудеса возможны, когда дело касается Вас. Счастье.

    Три года назад была на вашем мастер-классе. До сих пор ощущение необычайно пережитого.
    Спасибо Вам.

  11. Наталья Says:

    когда я читаю этот “текст” - несколько раз за эти месяцы, то сердце бьется, руки дрожат и дыхание сбивается как в момент борьбы за жизнь этим летом, когда тонула. Потом были слезы вновь и вновь от ужаса этого возможного перехода…
    уже 4 года Антон, ты, твоя (Ваша) работа являются для меня камертоном. слов не хватает - огромная благодарность за то, что ты есть!
    Как то ты сказал мне, что если я буду писать свою книгу, она должна быть как поэзия… отражать дух, атмосферу, рождать состояние, подобное тому, что происходит на спектаклях…
    с тех пор я не пишу. И я этому рада!
    Но эта идея - ставить для себя такой высокий критерий - очень помогает мне теперь во всем, чтобы я ни делала.
    Первый раз пишу на сайте, хотя почти ежедневно сюда захожу.
    Несколько лет я собиралась написать письмо-благодарность.
    Как поклониться словами?
    Как выразить благодарность за это бесконечное «ДА»!!!……………. Существованию…
    как я рада, что все обошлось! Что ты жив!
    люблю тебя!